Д Кузиманза - В раю не плачут [СИ]
Я мысленно облизнулась. Но если начну есть, то перемажусь в соке, как ребенок. Ну и что? Мы же хорошие знакомые, а не высшее общество. И я тоже надкусила сочный плод. Не нужно было придумывать слова для разговора или стараться не сжимать нервно пальцы.
Почему нам не принесли целую корзину персиков при первой встрече? Или к ночной прогулке?
— Вы сегодня на рифы? — спросил он.
— Нет, завтра.
Завтрак уже закончился, но вряд ли родители нежатся возле бассейна! Еще вчера я бы сидела, понимая, что нужно позвонить, и не решаясь это сделать при нем, и переживая танталовы муки. Но сейчас все было просто, как персик. Мы хорошие знакомые, а при хорошем знакомом ты можешь вести любой разговор.
Я позвонила и, услышав голос мамы, тут же заговорила:
— Мамочка, я очень-очень-очень…
— Твоя мамочка, — сказала она на удивление спокойно, — успела облазить все закоулки. Но тебя заметил папа. Мы решили тебя не трогать. Ты не голодная? Там были какие-то фрукты…
— Да, — сказала я. — Да. Мамочка, ты самая хорошая. И папа тоже. Я приду в бассейн позже, хорошо?
Она дала трубку папе, он для видимости поворчал, но согласился. Все было в порядке. Я протянула руку ко второму персику и засомневалась. Спросила на всякий случай:
— Ты не хочешь?
— Нет-нет, ешь ты.
Мой ангел был совсем другим человеком — веселый, улыбающийся не многозначительно, а просто и открыто. Но я чувствовала себя легко и непринужденно. Почти. Если не думать о парочке на уединенной скамье.
— Я думаю, тебе нужно подкрепиться более основательно, — сказал Артур. — Что ты думаешь о кексах? И о мороженом?
— Замечательно, — сказала я. — Мы куда-то пойдем?
— Зачем, здесь все это есть. Я же не говорю о котлете.
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. В этот жаркий полдень даже в кондиционированном воздухе котлета не имела никаких шансов.
— Тогда я закажу, — сказал Артур.
— А я попудрю носик.
По пути в туалет я вдруг увидела Амальхен с ее сумочкой, но без шапочки. С очень уверенным видом шагала в ту же сторону. Я недоуменно огляделась и все поняла: под одним из развесистых фикусов сидела мама Амальхен и Вилли. Его нигде не было видно, но он мне сейчас нужен был меньше всего.
— Привет, — сказала я малышке. Она защебетала в ответ, забавно мешая немецкие и английские слова.
Когда мы заходили в туалет, дверь была почти настежь. Я вошла второй и совершенно машинально плотно прикрыла ее. Это автоматическое действие спасло нам жизнь.
Амальхен бросила сумочку на столик в углу и вошла в кабинку, а я подошла к зеркалу. Только сейчас вспомнила, что у меня с собой нет даже расчески. Ладно, и так сойдет. Волосы, которые я спросонок зачесала вверх и стянула конским хвостом, придавали мне дерзкий и веселый вид. Глаза поблескивали. Носик тоже и был слишком розовым, но ничего не поделаешь. Помню, я рассматривала альбом с репродукциями не то семнадцатого, не то восемнадцатого века, и там у всех красавиц и кавалеров блестели и носы, и щеки. У них просто-таки лоснились лица, но никто из них не смущался, все поголовно с довольным видом лопали на пикнике мясо и фрукты, пили лимонад на веранде или играли в карты среди виноградных листьев и гроздьев, покуривая трубочки.
В этот момент замурлыкал телефон. Мама? Нет, это же сообщение, а мама очень не любит их набирать.
"Привет, моя негритяночка! Ужасно скучно без тебя. Возвращайся поскорее и привези в наш дождливый май немного солнца:) Лиля".
Я покраснела. Лильке я даже не сообщила, что уезжаю. Наверное, она узнала от Ольги. Какая я бесчувственная ведьма! Ведь Лилька даже в самый солнечный май видит его обычно из окна! Сейчас вернусь к Артуру и скажу, что пусть он меня простит, но до пончиков и мороженого мне срочно нужно написать хотя бы пару десятков слов Лильке…
Я замерла, и все мысли вдруг испарились. На моих глазах дверь — а это была внушительная металлическая дверь, между прочим, и открывалась она не внутрь туалета, а в коридор — вдруг выгнулась в нашу сторону, словно пластилиновая. Затем я услышала глухой гул, что-то вроде отдаленного уханья. И невозможный, оглушительный грохот.
Амальхен, которая как раз вышла из кабинки, попятилась ко мне, и это привело меня в чувство еще больше, чем выгнутая дверь. Я схватила девочку в охапку и кинулась за кабинки, туда, где стояли умывальники. А грохот не прекращался, словно в здание ударил рой большущих метеоритов. Или астероид. Нет, астероид стер бы и гостиницу, и нас с лица Земли. Боже, о чем я думаю?
— Мама! — закричала Амальхен. — Хочу к маме!
Она принялась извиваться у меня в руках, лягалась, царапалась, а потом укусила за ладонь. И в этот момент ухнуло опять, дверь не устояла и влетела внутрь туалета. Она упала точь в точь туда, где мы стояли несколько секунд назад, а вслед за ней ворвался душераздирающий грохот, клубы пыли и человеческий визг. Люди не кричали, не выли, а визжали, словно маленькие дети в темноте. Даже Амальхен замерла, а потом завизжала тоже, пытаясь обхватить меня за шею.
— Тихо, тихо, — повторяла я, ничуть не надеясь, что она услышит.
Но что же произошло? Что это? Я зажмурилась, но слезы потекли по моим щекам и закапали с подбородка. Ноги мои стали такими слабыми, как будто я без остановки пробежала километр. И это визг… Я начала сползать по стене на пол, но Амальхен беспокойно шевельнулась, и я открыла глаза. Нельзя! Если я потеряю сознание, то маленькая девочка мне ничем не поможет. Вспомнились строки из какого-то романа: "Если рядом нет никого подходящего, то падать в обморок ни к чему".
Кто-то пробежал по коридору, выкрикивая непонятные мне слова. А, вот это понимаю: "Бомба. Террористы".
Что же делать? Бомба? Но взрыва было два. Или потом падали обломки? А если опять что-то взорвется? Но взрывы и террористы бывают только в телевизоре…
Амальхен цеплялась за меня. Она уже не визжала, а непрерывно икала. От страха? Или она теряет сознание? Тоже от страха? Но нам ведь ничего не сделалось, первый удар закрытая дверь выдержала, а второй выбил только ее, не затронув туалет.
В моей голове был ужасный кавардак. Ноги и руки опять затряслись. А если террористы здесь и нас убьют?
— Мама… — протянула Амальхен.
Мама…
Но моя мама возле бассейна, это почти триста метров от здания. Тут до меня дошло, что девочка говорит о своей маме, которая осталась в холле. Артур! Он тоже был там!
Я беспомощно огляделась. Пыль все еще стояла столбом, пол усеивали какие-то камешки и железки. Но пестрая сумочка Амальхен все так же лежала на столике, освещенная солнцем. Мне стало по-настоящему плохо — откуда здесь солнце?
Чувствуя, как сердце стучит где-то в горле, я сделала два шажка. И поняла, что я не схожу с ума. Просто-напросто в стене, противоположной входной двери была еще одна, но запертая дверь. Возможно, заподлицо со стеной, а может, я ее не заметила. Когда вышибло входную дверь, то взрывная волна — или что там было — ударила и во вторую дверь, сорвав ее с петель. Она так и висела на замке, изогнувшись, словно скомканный листок бумаги, и открывая перед нами кусочек газона.
Итак, у нас было два выхода, но я склонялась к первой, ведь за ней я оставила Артура, да и Амальхен хныкала: "Мама, мама". Но тут к запаху пыли присоединился едкий и удушливый запах гари, а из коридора повалил черный дым.
Не раздумывая больше ни секунды я выскочила в запасную дверь и чуть не слетела с железной пожарной лестницы. Но чем-то удержалась. Наверняка третьей рукой, потому что двумя прижимала к себе Амальхен.
— Сюда! Спускайся! — кричали откуда-то снизу, и только через несколько взволнованных, тяжелых вздохов я догадалась, что кричат мне.
Амальхен хныкала и настолько пришла в себя, что опять начала вырываться. Но я держала ее железной хваткой.
— Спускайся!
Я посмотрела вниз. Мне махали руками два гостиничных охранника, а еще один человек, более разумный, чем они, быстро поднимался по лестнице. Через несколько секунд он взял у меня малышку, и я смогла спуститься. Вернее, попыталась. Но вот именно теперь ноги у меня подкосились, я села на ступеньку и зарыдала как ребенок.
— Артур! Помогите ему! Он там, в холле! — кричала я, совсем забыв английские слова и не соображая, что никто здесь не понимает моего родного языка.
Тот, кто нес Амальхен, что-то ответил мне успокаивающим тоном, потом перешел на английский:
— За мной! Спускайся! Все в порядке.
Но все как раз не было в порядке, потому что из дверного проема надо мной валили клубы черного дыма, а где-то невдалеке отчаянно вопили люди.
— Там Артур, — указала я на дым. — Там Артур и ее мама.
— Спускайся! — приказал человек. — Мы не пожарные. Сейчас будут пожарные и медики.
Но я все же попыталась взобраться назад, но меня схватили и почти понесли вниз, а я рыдала и вырывалась, как недавно Амальхен.
